ви добрі пани, пануйте над нами й далі
С самого начала я прониклась к тебе таким доверием, ты даже себе представить не можешь.
Мы тогда были знакомы совсем недолго, у нас не выработалась правильная модель общения, все состояло только из кокетства и множества историй. Но я не смогла оставить тебя, я забрала тебя себе в качестве самого близкого и утонченного человека. Я с первых минут и все эти полгода любила тебя очень сильно, настолько, насколько только возможно.
Ты поначалу вел себя так, будто это все сон и под утро я уйду. Ты проводил языком по моим губам, так больше никто не делал. Я обвиняла тебя в том, что в три часа ночи ты с трудом можешь отличить грузинские буквы от армянских. Я пела с тобой песни, заходила в море и выбегала оттуда, потому что холодно.
Я полюбила тебя, не рассмотрев толком. Не зная, какого цвета у тебя брюки. Оказалось, что зеленого.
Было тепло. Были бесконечные лестницы с моря наверх. Были мы — целовались и уворачивались от одиноких машин в темноте.
В тебе тогда нашлось столько тепла, столько жара и счастья. Тебя тянуло на землю, вперед лицом. И ты сопротивлялся до тех пор, пока не стало светло.
Потом мы два дня смотрели друг на друга в зеркала. На нас, бледных и худых. С одинаковым цветом волос и кожи. Два дня любили друг друга и не знали, кто мы друг другу.
Я сейчас не понимаю, как нам хватило двух дней. Хватило на то, чтобы прожить полноценную жизнь вдвоем.
Прошло время. Я люблю тебя все так же, разве что еще сильнее.
Я узнала, что ты умеешь быть безразличным, незаинтересованным, грубым, пустым и гордым.
Мне хочется уйти и оставить тебя. Но мне сложно поверить, что тот ты, белокожий и нежный, искренний и стирающий себе кожу на пальцах и коленях, — уже ушел и оставил меня сам.
Мы тогда были знакомы совсем недолго, у нас не выработалась правильная модель общения, все состояло только из кокетства и множества историй. Но я не смогла оставить тебя, я забрала тебя себе в качестве самого близкого и утонченного человека. Я с первых минут и все эти полгода любила тебя очень сильно, настолько, насколько только возможно.
Ты поначалу вел себя так, будто это все сон и под утро я уйду. Ты проводил языком по моим губам, так больше никто не делал. Я обвиняла тебя в том, что в три часа ночи ты с трудом можешь отличить грузинские буквы от армянских. Я пела с тобой песни, заходила в море и выбегала оттуда, потому что холодно.
Я полюбила тебя, не рассмотрев толком. Не зная, какого цвета у тебя брюки. Оказалось, что зеленого.
Было тепло. Были бесконечные лестницы с моря наверх. Были мы — целовались и уворачивались от одиноких машин в темноте.
В тебе тогда нашлось столько тепла, столько жара и счастья. Тебя тянуло на землю, вперед лицом. И ты сопротивлялся до тех пор, пока не стало светло.
Потом мы два дня смотрели друг на друга в зеркала. На нас, бледных и худых. С одинаковым цветом волос и кожи. Два дня любили друг друга и не знали, кто мы друг другу.
Я сейчас не понимаю, как нам хватило двух дней. Хватило на то, чтобы прожить полноценную жизнь вдвоем.
Прошло время. Я люблю тебя все так же, разве что еще сильнее.
Я узнала, что ты умеешь быть безразличным, незаинтересованным, грубым, пустым и гордым.
Мне хочется уйти и оставить тебя. Но мне сложно поверить, что тот ты, белокожий и нежный, искренний и стирающий себе кожу на пальцах и коленях, — уже ушел и оставил меня сам.